Стивен Браст Гвардия Феникса ч.22

– Он мне предан.

– Ах вот оно что!

– Послушайте, вы сомневаетесь?

– Нет, сир, просто задаю вопрос.

– Нет, нет, герцог, вы его обвиняете. Скажите прямо.

– Я никого не обвиняю, сир. Вы же знаете, я этого никогда не делаю. Вы сказали, что чувствуете себя несчастным из-за того, что плохо обошлись с ее императорским величеством. Мы вместе попытались найти причины вашего поведения и выяснили, что все это как-то связано с лордом Гарландом.

– Но, ваша доверительность, вы же понимаете, что я не знаю, зачем Гарланд пошел на хитрость. Хотел ли блага или намеревался нанести вред?

– И что вы собираетесь предпринять, ваше величество?

Тортаалик задумался на некоторое время, а потом сказал:

– Создастся впечатление, что мне необходимо выяснить правду.

– Справедливо. А еще?

– Пока я не найду ответа, Гарланда следует отослать, чтобы он не мог больше навредить. Если же он невиновен, я с удовольствием призову его назад.

– Мудрое решение. Что еще вам следует сделать?

– Что еще?

– Да, сир, что еще?

– Не знаю.

– Не знаете?

– Уверяю вас, не имею ни малейшего представления.

– Ну и как ваше величество чувствует себя теперь, после нашего разговора?

– Откровенно говоря, герцог, ничуть не лучше, чем раньше. Когда я пришел к вам, то был несчастлив, теперь я еще и встревожен.

– Сир, почему вы несчастливы?

– Почему? Во-первых, я опасаюсь, что существует заговор, цель которого мне неизвестна, а во-вторых, как и раньше, я...

– Да, сир?

– Полагаете, мне следует принести извинения Нойме?

– А вы сами как считаете, сир?

– Исключительно неудобно...

– Что вы говорили мне на прошлой неделе о неудобстве?

– Оно часто указывает на то, что дорога выбрана правильно.

– Ну?

– Вы, как всегда, правы, мой дорогой друг. Я принесу Нойме свои извинения, причем лично. Кроме того, я пошлю записки Шалтре и Триуоллсу, а также верну его высочество лорда Адрона.

– Больше я вам не нужен, сир?

– Да, на сегодня у меня не осталось вопросов, Уэллборн. Но я уверен, что увижу вашу доверительность снова, и очень скоро.

– Тогда до встречи, сир.

– До встречи, герцог.

Разговор был окончен, и Уэллборн вытащил свой жезл, как только император вышел из комнаты. Теперь, когда работа доверенного лица завершена, нам нет никакого резона с ним оставаться, и мы можем вернуться к нашим друзьям – они как раз пересекают Высокий мост над Пенной рекой. Однако, если не считать прекрасного вида, который мог бы заинтересовать того, кто здесь окажется, тут нет ничего достойного нашего внимания. Поэтому мы последуем за императором, поднимающимся по ступенькам, ведущим в покои императрицы Ноймы.

Там он и нашел ее в окружении фрейлин. Впрочем, прежде чем войти в ее покои, Тортаалик замедлил шаг, пытаясь оценить, в каком настроении она сейчас пребывает; а мы воспользуемся паузой, чтобы сказать пару слов о жене последнего перед Междуцарствием императора.

Сохранилось немало портретов ее величества Ноймы, глядя на которые сразу видно, что она являлась истинной дочерью феникса. Иными словами, у нее были блестящие золотистые волосы – оттенок, характерный для представителей этого Дома, да еще для нескольких драконлордов по линии э'Кайрана. Надменные, широко расставленные темно-синие глаза. Маленький рот с чуть припухлыми губками – создавалось впечатление, будто его обладательница либо собирается кого-нибудь поцеловать, либо только что это сделала. Точеные черты лица, как у дзура. Шея и плечи прекрасных очертаний. Идеальной формы руки с длинными, тонкими пальцами.

Что же до остального, многие утверждают, что Нойма никогда не держала в руках меча, следовательно, никогда и ни с кем не сражалась, а значит, нуждалась в защите.

Никто не станет отрицать, что ее окружали толпы мужчин, готовых отдать за нее жизнь. Помните, в известной балладе рассказывается о том, как графа Бракко оберегали женщины. Как и граф Бракко, Нойма не уделяла особого внимания своей внешности и не прикладывала никаких усилий, чтобы удержать при себе поклонников, однако все историки сходятся в одном: у нее было столько кавалеров, что с лихвой хватило бы и на трех женщин. Никто не знает, поощряла ли Нойма притязания своих многочисленных обожателей, но и свидетельств о том, что их внимание ее оскорбляло, нет. Наоборот, имеются основания считать, что в те дни, когда ей не приходилось защищать свое целомудрие по меньшей мере от двух или трех фривольных предложений, она даже чувствовала себя не лучшим образом.

И все же мы придерживаемся той точки зрения, что императрицу нельзя назвать истинной кокеткой. Да, она флиртовала, но нигде не осталось свидетельств, что Нойма проявляла жестокость по отношению к тем, кто попал под обаяние ее чар, если не считать жесткости императрицы, желающей защитить свою добродетель и подвергавшейся непрерывным атакам со стороны коварных интриганов. Именно целомудрие позволило Нойме сохранять спокойствие и не краснеть, когда случайно или нет его величество заставал ее беседующей с кем-нибудь из придворных.

Итак, как только его величество соизволил войти в ее апартаменты, Нойма встала и почтительно поприветствовала супруга, не выказывая ни смущения, ни особой радости.

– Я пришел пожелать вам доброго вечера, мадам, – начал император.

– И вам доброго вечера, сир. Чему обязана чести вашего визита?

– Вам кажется странным, что я захотел вас увидеть?

– Странным? Пожалуй, нет, сир. Однако должна признаться, я вас не ждала.

– И не хотите меня видеть?

– Сир, я всегда встречаю вас с радостью, какими бы ни были цели вашего прихода.

– Вы хотите сказать, у меня есть цель?

– А разве нет?

Император вздохнул и так сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Здесь, в покоях Ноймы, Тортаалик понял, что ему не так-то просто будет принести извинения. Он откашлялся и сказал:

– Вы правы: я пришел сюда с определенной целью.

– Следует ли мне в таком случае отослать фрейлин?

Тортаалик собрался ответить согласием, но потом, взглянув на хорошеньких девушек, окружавших Нойму, он вдруг увидел, как наяву, Уэллборна, тихонько вздохнул и промолвил:

– Нет, пусть останутся, будет лучше, если они услышат то, что я хочу вам сказать.

– Вы хотите мне что-то сказать, сир? – На лице Ноймы появилось удивление, смешанное с любопытством, к которому добавлялась некоторая толика тревоги.

– Да, – ответил император.

– Но тогда говорите, прошу вас, сир... Вы же видите, меня пугает выражение вашего лица.

– О, вам не следует бояться.

– Не следует? Но сегодня вы были со мной так суровы, сир.

– Я гневался.

– О, сир, чем же я могла вызвать ваше неудовольствие?

– Вы ни в чем не виноваты, Нойма. Я разгневан на себя.

Услышав свое имя, императрица только теперь поверила, что ее не будут отчитывать в присутствии фрейлин, – такое унижение было для нее в тысячу раз сильнее, чем если бы это произошло наедине. Она немного успокоилась.

– Но, как вы можете сердиться на себя? – удивленно спросила она.

– Я совершил поступок, который вызывает у меня стыд, и пришел к вам, чтобы попросить за него прощения.

– Что? Ваше величество приносит мне извинения? Сир, это неслыханно.

– Возможно. Тем не менее я был не прав, когда резко говорил с вами сегодня, и дважды не прав, когда отослал прочь лорда Адрона.

– Но, сир...

– Разрешите мне закончить. Я был не прав, и в том нет вашей вины. Завтра же отправлю послание лорду Адрону и принесу ему свои извинения. Вот и все, что я хотел сказать.

– Ну это уж слишком, сир.

– Ни в малейшей степени. А сейчас я ухожу. Если только...

– Да, сир? Если только?

– Если только вы не разрешите сначала обнять вас.

– С удовольствием, сир.

– Значит, вы меня прощаете, Нойма.

– О, ваше величество, мне не за что вас прощать. Однако, если бы на то и имелись причины, вы прощены тысячу раз.

– Тогда я ухожу счастливейшим из людей и мужей.

– И оставляете здесь преданную и любящую жену, сир.

Тортаалик, который к этому моменту был счастлив и горд, что сумел справиться с щекотливым положением, поклонился, вышел из покоев императрицы и направился на поиски лорда Гарланда.

Найти Гарланда не составляло труда – как император всегда держал в уме Империю, так Гарланд всегда держал в уме императора. Нам известно, что был он невысокого роста, стройным тсалмотом с мускулистыми ногами и руками и, полагаем, фехтовал лучше, чем утверждали многие из его недоброжелателей. За то время, что он находился в фаворе у Тортаалика, Гарланд участвовал в двадцати девяти дуэлях. Тсалмот, разумеется, не всякий раз выходил победителем, но не получил ни одного серьезного ранения. Также известно, что во время ссоры из-за определенных видов, которые император имел (или не имел) на Дженикор э'Терикс, Гарланд сразился с маркизом Клохиллсом, прекрасно владеющим шпагой, и сразил того единственным выпадом.

Тортаалик отыскал Гарланда в одном из вестибюлей Императорского крыла, где он играл в кости с несколькими другими придворными. Игроки встали и поклонились его величеству, который ответил им коротким кивком, а затем знаком показал, что Гарланд должен следовать за ним, и прошел мимо в одну из своих роскошных приемных. Гарланд торопливо передал место одному из игроков и поспешил за своим господином.

Он нашел императора возле черного мраморного стола, на который тот опирался одной рукой, другая рука Тортаалика покоилась на полке с книгами. Гарланд вежливо ждал, пока его величество обратится к нему.

– Лорд Гарланд, – сказал его величество, – подождите немного.

Тортаалик уселся за стол, взял пергамент, перо, чернила и промокательную бумагу, быстро что-то написал, запечатал, поставил императорский герб и приложил собственное кольцо. Затем протянул письмо Гарланду. Тот молча его взял, взглянул на адрес, и на его лице появилось удивленное выражение.

– Ваше величество, что это означает?

Тортаалик, продолжавший сидеть за столом, посмотрел на тсалмота и ответил:

– Лорд Гарланд, мне показалось, что вы меня допрашиваете.

Гарланд чуть не задохнулся и запинаясь принялся извиняться.

– Неужели я имел несчастье рассердить ваше величество?

– Я не сказал ничего подобного.

– Но...

– Придержите язык, Гарланд.

Тсалмот поклонился. Император продолжал:

– Письмо, как вы и сами видите, адресовано лорду Адрону э'Кайрану. В нем содержатся извинения, которые я счел нужным принести, поскольку несправедливо прогнал его из дворца. Вы меня поняли, лорд Гарланд?

– Сир, я...

– Вы доставите письмо лично.

– Я... когда я должен отправиться в путь, сир?

– Немедленно.

– Сир, путешествие займет несколько дней в экипаже. Мне необходимо подготовиться.

– Воспользуйтесь почтовыми лошадьми. Вот казначейский чек на двести орбов – этого вам должно хватить на дорогу туда и обратно.

– Сир, я прошу вас дать мне время на сборы.

– Ладно, Гарланд, можете отложить отъезд до завтрашнего утра.

– Слушаюсь, сир. Я могу идти?

– Да.

Тортаалик сделал небрежный жест, Гарланд низко поклонился и быстро вышел из комнаты.

Мы же теперь, с любезного разрешения наших читателей, оставим императора, который в любом случае собирался просмотреть кое-какие бумаги, после чего отправиться спать, и последуем за лордом Гарландом.

Советник императора поднялся на несколько этажей и вошел в пустую комнату в башне – в ту самую, где мы впервые увидели атиру по имени Сиодра. Надеемся, для вас не будет полной неожиданностью, если, войдя вслед за лордом Гарландом, мы увидим, что Сиодра уже здесь.

– Вы хотите мне что-нибудь сообщить, лорд Гарланд?

Тсалмот явно побаивался атиру, и ему с большим трудом удавалось сохранять хладнокровие. Он ничего не сказал, только протянул Сиодре конверт, который вручил ему император. Сиодра взяла бумаги в свои иссохшие руки, внимательно рассмотрела, а потом спросила:

– Что это значит, лорд Гарланд?

– Меня посылают с письмом к лорду Адрону. Его величество оказал мне честь и сообщил, что в письме содержатся извинения.

– Извинения?

– Да, ваша светлость.

– По какому поводу?

– Его величество сожалеет, что сегодня утром отослал лорда Адрона.

– Как сожалеет?

– Он изменил свое отношение к поведению императрицы.

– Очевидно. Но почему он поручил доставить письмо именно вам? Вы ведь не курьер и не дипломат.

– Боюсь, его величество разгневан на меня и решил наказать.

– Значит, вас раскрыли?

Гарланд с некоторым трудом сглотнул и опустил глаза:

– Ваша светлость...

– Ну? Вас раскрыли? Да?

– Я...

– Вы глупец, мало того, неуклюжий глупец.

– Я следовал вашим приказам, ваша светлость. Я старался...

– Замолчите. Вы все испортили, иначе император ничего бы не заподозрил. Теперь он явно вас подозревает, если только не знает наверняка.

– Что мне делать, ваша светлость?

– Разве вы не получили приказ его величества?

– Да, ваша светлость.

– Значит, выполняйте. Когда вы отбываете?

– Завтра утром, ваша светлость.

– Очень хорошо. Причем мчитесь так быстро, как никто и никогда. Ваше рвение будет настолько велико, что вы прибудете на место до лорда Адрона, который покинул Драгейру на день раньше вас.

– Понятно, ваша светлость. Что я должен буду сделать дальше?

– Видите, что я пишу?

– Да, ваша светлость.

– Здесь три имени, места, где вы найдете их обладателей, и пароль, по которому вас узнают. Вам следует выучить все это наизусть до отъезда.

– Будет исполнено.

– Доберетесь до одного из этих людей и кое о чем с ним договоритесь.

– Да, ваша светлость.

– Касательно тиасы и его друзей. Вы понимаете?

– Да, ваша светлость. Они сделают все, как я скажу?

– Сделают, если будете достаточно убедительны. А вот то, что поможет вам их убедить.

– Что это?

– Печать лорда Адрона э'Кайрана.

– Печать!.. Но как вам удалось ее раздобыть?

– Не ваше дело, Гарланд. У меня имеются свои возможности, о которых вам знать не следует.

– Очень хорошо, я воспользуюсь печатью, если потребуется.

– Когда печать вам больше не будет нужна, отдайте ее лорду Адрону э'Кайрану, объяснив, что нашли в комнатах, которые он занимал.

– Так и сделаю.

Сиодра засунула руку в рукав своего просторного одеяния и вытащила медный диск, покрытый необычной гравировкой.

– Знаете, что это такое, Гарланд?

– Нет, но надеюсь, что ваша светлость мне объяснит.

– Обязательно. Если вы подумаете обо мне и начнете говорить в него...

– Да?

– Я вам отвечу.

– Волшебство, ваша светлость?

– Именно, Гарланд. Оно вас пугает?

– Нет, ваша светлость.

– Вы хотели сказать, что я вас пугаю гораздо больше.

– Да, ваша светлость.

– Разумно, Гарланд. Когда доберетесь до лорда Адрона, воспользуйтесь диском, чтобы поговорить со мной. У меня могут появиться новые инструкции.

– Я вас не подведу, ваша светлость.

– Хорошо. Все поняли?

– Запомнить имена, названия местности, пароли. Путешествовать быстро. Тиаса и его друзья. Печать должна быть использована и возвращена. Связаться с вами.

– Кстати, что касается послания его величества...

– Да?

– Возвращая печать, вы случайно забудете передать послание.

– Ваша светлость!

– Посмотрим. Сначала вы забудете, а позднее вспомните – и ничего страшного не произойдет. Я сообщу вам о своем решении, когда вы окажетесь на месте.

– Слушаюсь, ваша светлость.

– Да. А теперь оставьте меня.

Лорд Гарланд не заставил просить себя дважды, он поклонился Сиодре и буквально вылетел из комнаты. Вернувшись к себе, тсалмот начал готовиться к предстоящему путешествию. Сиодра тем временем немного посидела, собираясь с мыслями, а потом позвала слугу и попросила его найти лорда Шалтре, находившегося рядом с покоями его величества.

Вскоре слуга доложил о приходе лиорна. Сиодра встала, чтобы его встретить.

– Ну? – спросил он. – Зачем вы меня пригласили?

– Причина такова, граф: я размышляла, – ответила Сиодра.

– Откровенно говоря, со мной такое тоже иногда случается. И к чему же привели вас ваши мысли?

– Я пришла к заключению касательно вас, граф.

– Да?

– Оно связано с историей.

– О, я никогда не изучал историю.

– Иногда подобные занятия приносят пользу, граф.

– В каком смысле?

– Вы должны знать о некоем советнике лиорне, который оклеветал и предал другого лиорна, в результате семья последнего была разорена, а несчастный покончил с собой при помощи камня-вспышки.

Шалтре потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, однако он справился с волнением и небрежно махнул рукой.

– Любопытная история, ваша светлость, но я не понимаю, какое отношение она имеет ко мне.

– Вы хотите сказать, что первый раз слышите эту историю?

– Никогда не слышал. Должно быть, оставшиеся в живых родственники покончившего с собой лиорна отомстили за него.

– Вовсе нет, поскольку вся его семья была уничтожена, – первый лиорн оказался человеком весьма аккуратным.

– Но если бы Дому стало известно...

– В Доме никто не знает. Не следует забывать, что вызвать на поединок лиорна может только воин. А вы лучше меня знаете, граф, что ни один воин-лиорн не станет посылать вызов члену своего Дома, если тот де прошел специальную подготовку.

– Вы правы.

– За исключением одного случая – предательства.

– Но если верить вашей истории, речь идет не о предательстве.

– Однако ситуация была очень к тому близка.

– Разве плохой совет можно считать предательством?

– В некоторых случаях плохой совет мало чем отличается от предательства, граф.

Лиорн пожал плечами: жест, который так любил Айрич.

– Возможно, ваша светлость, так оно и есть, но для представителя нашего Дома этого недостаточно – мы слишком много внимания уделяем вопросам чести. Кроме того, если, как вы сказали, вся семья была уничтожена и никто не знает о случившемся, первому лиорну, кем бы он ни был, опасность не грозит.

– А если семья уничтожена не вся?

– Исключено.

– Прошу прощения, граф, но создается впечатление, вы все-таки знаете историю, о которой я вам рассказала.

Шалтре покраснел, поправил свое одеяние и сказал:

– Я просто сделал вывод – вы ведь говорили, что первый лиорн отличался исключительной аккуратностью...

– Вероятно, кое-кто еще слышал о тех событиях.

– Кто?

– Его высочество Адрон э'Кайран, наследник престола от Дома Дракона.

– Адрон? Вы сказали, он знает?

– Историю, только вот имена ему неизвестны. Его всегда занимали битвы – как выигранные, так и проигранные. Он не любит проигрывать. И поэтому после поражения решил произвести расследование.

– Ну и?..

– Ему не удалось раскрыть тайну, однако он сумел приблизиться к разгадке.

Шалтре нервно передернул плечами:

– По-прежнему не понимаю, какое отношение ваш рассказ имеет ко мне.

– Вы считаете, что никакого?

– Я, во всяком случае, не вижу связи.

– Что ж, тогда сменим тему.